Как присоединяли Крым: вся правда о весне 2014 года от участницы исторических событий, нашего собственного корреспондента в Крыму Татьяны Дугиль.
Татьяна Дугиль награждена медалью «За подготовку и проведение референдума о воссоединении с Россией», а также медалью «За защиту Крыма».
Сегодня уже понятно: трагически-радостные события февраля-марта 2014 года стали для крымчан их собственной, небольшой по временным и историческим меркам, но все-таки войной. С собственным «Сталинградом», своей огромной, изменившей мир Победой. С лидером, на которого молиться были готовы, и который не подвел, не подкачал, не предал. Наоборот – спас, защитил от большой крови, от гражданской войны, которую готов был развязать самозваный киевский режим. Возвращение в родную гавань стало актом восстановления исторической справедливости, ведь Крым «отошел» в свое время Украине без согласия жителей полуострова.
Этот рассказ – о том, как искали люди утраченную не по своей вине Родину и какими в нее пришли. А главное – зачем пришли во времена непростые и странные.
Второе крещенье Руси
Священники давно говорят: «Россия началась с Крыма!» Тысячу с лишним лет назад, из тогда уже считавшегося древним храма, который стоял на мысе Херсонес, отправилось в свой миссионерский путь на Русь христианство – и Русь стала православной. И ныне, и присно, и во веки веков обрела свое неповторимое «Я»: свою самобытность, свою гордость, свою честь. Свой непостижимый дух свободы, который не удалось сломить никому из многочисленных врагов Руси Православной, Российской империи, России…
В феврале-марте 2014 года Крым снова стал для великой нашей страны Началом – точкой отсчета нового времени. И образцом Гордости, Чести, Свободы и силы Духа, носителями и олицетворением которых выступили простые люди, населяющие необыкновенный полуостров. Уставшие от ватной пустоты пребывания своей маленькой республики в составе государства Украина, они так безоглядно ринулись во мрак неизвестности, так взывали двумя миллионами душ: «Россия!!!», что Всевышний услышал их…
Не зажилось
В составе Украины Крыму и большей части его населения не зажилось как-то сразу. Нет, не с 1954-го, еще незыблемо «советского» года, когда изменение административных границ внутри СССР, запланированное, как выяснилось, еще Сталиным, чтобы исключить поползновения западных держав на создание в Крыму «Нового Иерусалима», люди восприняли абсолютно адекватно. Ну, подумаешь: легли спать в одной республике – проснулись в другой! Море и пляжи от этого ведь не изменились.
И даже не с 1991 года не зажилось, когда распался великий Союз и возникло некое ощущение оторванности. Еще какое-то время Крым по инерции, «на автомате» жил в колее России, скромно надеясь: «Ну, вспомнят же о нас!» Подготовил юридическую почву для «переселения домой»: принял свою Конституцию, избрал своего президента. Однако в 1994-м о «своем» полуострове вдруг резко вспомнила Украина: через Перекоп пошли войска под «жовто-блакитным стягом»», парламент автономии был разогнан, президент Юрий Мешков арестован, подвергнут пыткам и депортирован. А крепкие, как на подбор, казаки через Керченский пролив переправиться не успели. Хотя еще тогда планировалось, что успеют. Но предатели в правительстве АРК оказались шустрее…
Причем произошло это громкое событие «отжатия» Тавриды, опешившей от такой наглости, пугающе тихо – так, что большинство простых крымчан и не заметили его. Продолжали жить по советским стандартам, за что быстро получили от «ридной Нэньки» прозвище «коммунячий заповедник». «Догрызали» быстро разрушавшиеся, «совковые» еще дороги. Обслуживали быстро ветшавшие «совковые» санатории и пансионаты. С болью в сердце оставляли закрывавшиеся заводы, в лучшем случае переквалифицируясь в таксистов.
До последнего не желали сдавать паспорта граждан СССР (автор этих строк свою «краснокожую паспортину» обменяла, скрипя зубами, на синее с тризубом непотребство лишь в 2000 году). Матюкались негромко, заполняя документы, написанные языком, ничего общего не имеющим с понятным всем певучим малороссийским наречием.
С миру по нитке, сами собирали деньги на медоборудование для своих больниц (евпаторийцы, например, именно так – еле-еле – приобрели маммограф).
Детвору воспитывали на примерах героев Великой Отечественной и памятники этим героям своими силами ставили, даже когда в Киеве в открытую запели «аллилуйю» Бандере. Демонстративно отказывались преподавать в школах «новую украинскую историю» (лично знаю таких учителей, поплатившихся за убеждения рабочим местом). Вместе с Россией плакали над погибшими в Беслане детками и жертвами «Норд-Оста».
Новый год неизменно встречали «по Москве». Мечтали, как мама моя: «Когда-нибудь мы все равно снова будем в России!»
Мечтали, правда, не все. На мечтателей испугано шикали и руками махали те, кто считал себя «реалистом»: «Вы что? Какая вам Россия? Да любая попытка территориального передела чревата войной! Даже думать забудьте!» И эта реальность усиливала ощущение обреченности. Поражения в необъявленном, но явном противостоянии каким-то сторонним силам.
Звоночки судьбы
Предгрозовая атмосфера все сгущалась. Но чем настойчивее, вслед за президентом Кучмой, чиновники повторяли, внушали, навязывали: «Украина – не Россия!», тем быстрее в людских сердцах зрел протест: «Крым – не Украина!»
Первым предупредительным звоночком для Киева должно было бы стать отношение крымчан к «померанчевоапельсиновому» Майдану 2004 года. Его как «народную революцию» ринулись тогда приветствовать лишь редкие приспособленцы. Как презрительно обсмеяли люди, видно хотя бы на примере житейского анекдота.
По одному из телеканалов идет сюжет: уроженка Севастополя рассматривает апельсины на рыночном прилавке – крупные, яркие оранжевые, потом с сомнением спрашивает: «А синих у вас нет?»
На следующий день в Евпатории покупательница, того телесюжета не видевшая, приценивается в магазине к таким же роскошно-оранжевым мандаринам. Рядом с ценниками – красивая надпись: «Все цитрусовые – синие!» «Послушай, – обращается женщина в недоумении к знакомой продавщице. – А почему – синие? Это что, новый сорт такой?» «Конечно! – отвечает та. – Лучший сорт! «Янукович» называется».
Второй звонок стал намного жестче: в мае 2006 года крымчане – простые феодосийцы, симферопольцы, севастопольцы, жители Старого Крыма – развернули пикет под лозунгами «Нет НАТО в Крыму!», вчистую сорвали совместные (Украина-НАТО) учения «Си Бриз» и начало строительства американской военной базы в Крыму. Корабль США был вынужден покинуть акваторию города.
Третий звонок грянул громом в двадцатых числах ноября 2013 года.
Взгляд Зверя
Вот тогда, с первым воплем заполошной тетки (ныне – вице-спикера Верховной Рады) «Наших дитей бьют!!!» все и встало сразу на свои места. Сразу лег неодолимый рубеж «свой – чужой». По живому лег, страшно – между родственниками, коллегами, близкими друзьями.
Да, были среди крымчан люди, которые всерьез приняли мракобесие нового «майдана» за «революцию достоинства», некоторые учителя даже воспитанников-подростков срочно на экскурсию в Киев повезли: «Вдохнуть воздуха свободы!» Но большинство – без малого два миллиона! – того «духа свободы» учуять никак не могли. Не «воздухом свободы» – смрадом болотным веяло от происходящего. (Гораздо позже я узнала, что изначально, в древнем еще Киеве, территория майдана Незалежности («площади Независимости») называлась «Козье болото»). Достаточно было увидеть взгляды тех, кто, поправляя на рукавах повязки со свастикой, скрыв лица шапками-«балаклавами», сосредоточенно сновал среди радостно-одурманенной толпы с кастрюлями да дуршлагами на головах, чтобы захотелось отшатнуться, попятиться, как от края пропасти. Это был взгляд Зверя. Пустой и холодный взгляд неминуемой гибели.
Путин спасает Крым. Граффити в Симферополе / Фото: sharknews.ru
Корвет под парами
Честно признаюсь: в какой-то момент обуяло отчаяние: «Надо уезжать!» Такие разговоры велись повсеместно. Нам с мамой хватило на отрезвление минуты: а куда уезжать? По большому счету, никто нигде не ждал, хоть и подруга звонила из Братска: «Встретим в Новосибирске!», хоть и родные не отмолчались: «Давайте к нам в Тольятти!» Как уезжать? Вещи – что на себе, документы и флешки – в сумку, кошку – в переноску? Так не факт, что с кошкой в самолет пустят…
На смену секундной слабости пришла тихая ярость: «А почему мы должны уезжать? Это наш дом, наш город, наша земля!» И в сердцах сразу поселился покой определенности. Деятельный такой: «Бейся там, где стоишь!»
Люди как-то очень собранно начали самоорганизовываться, подтягиваться к общественным организациям типа местных «афганских» объединений и русских культурных центров. В Киев на легковушках, доверху забитых теплыми вещами, термосами, продуктами для крымского спецподразделения «Беркут», все так же оборонявшего опустевшую уже администрацию украинского президента, помчались отчаянные добровольцы. А женщины, бабушки все несли и несли одежду, соленья-варенья. Только поступил сигнал SOS по соцсетям: «Ребята, в киевском госпитале 20 наших раненых «беркутят». Помощь им не оказывают – запретили. Надо вывезти, парней могут просто убить», – как пять «жигульков» только из Евпатории готовы были выехать хоть сию минуту – в ночь, в гололед, в неизвестность…
18 февраля в Крым привезли троих убитых в Киеве офицеров спецназа. Два дня спустя под Корсунь-Шевченковским десятки отморозков в балаклавах с огнестрельным оружием и запасом «коктейлей Молотова» остановили несколько автобусов с крымчанами, возвращавшимися с «Антимайдана». Их избивали палками, битами, камнями, пытали за то, что отказывались, стоя на коленях, петь гимн Украины, кричать «Героям слава!», за то, что разговаривали на русском языке. Транспорт расстреливали из ружей, некоторые автобусы сожгли вместе со всеми вещами и документами. Крымчан обливали бензином, угрожая сжечь живьем. Некоторым удавалось убежать и скрыться в лесу. Но на тех, кто убежал, местные жители устроили охоту. Люди кричали, просили их не убивать, а в ответ звучали выстрелы. После этого происшествия пропали без вести около тридцати жителей полуострова, семеро были убиты.
Что еще, кроме жесткого «Наших бьют!», нужно было, чтобы на Перекопе встал блок-пост из «беркутов», «афганцев», офицеров запаса? Горстка против нескольких тысяч двигавшихся на Крым головорезов. Но «горстка» сказала: «Ни одна бандеровская сволочь Чонгар не минует!» И в каждом городе, каждом поселке полуострова эти слова эхом отозвались, на всех трассах и проселках тоже встали блок-посты, возле всех административных зданий, на вокзалах затаились засады. На шакалов.
Интересно, что уже четвертый год каждый город Крыма отмечает в феврале свой «день флага». Первыми триколор подняли жители Керчи, за ними – севастопольцы, евпаторийцы, феодосийцы… Трясшиеся от страха в подвалах мэры приказывали «сепаратистские» полотнища сбросить, а они появлялись вновь и вновь.
Утром 26 февраля местная же, в основном – националистическая, хунта замахнулась на попытку «навести порядок». И в противостоянии под стенами Верховного Совета Крыма уже начала теснить пророссийские силы. Затоптали пожилую женщину, убили молодого парня, умер от сердечного приступа мужчина… Активно, как и на «майдане», уже раздавали распоряжения толпе «десятники». Уже даже ворвались молодчики под голубыми (крымско-татарскими) и красночерными (бандеровскими) знаменами в фойе здания. Но там их встретили вежливые люди в форме без опознавательных знаков. Те самые, что ночью спросили у охранников «стратегического объекта»: «Вы за Россию или нет?»
Мы – дома!
Это была еще не победа. Победу предстояло сотворить своими руками. Помочь российским частям разоружить украинские. В кратчайшие сроки подготовить референдум.
Особо врезались в память два дня той весны. День накануне референдума – солнечный, яркий. Народ дружно подтягивается на центральную площадь Евпатории, где обещан в качестве стимулирующего бонуса концерт Вики Цыгановой, которая и прежде никогда не боялась петь: «Это – Крым! А по совести – это Россия! Это – Крым. Здесь везде – только русская речь…» Публика большей частью знакома между собой, здоровается, улыбается, у многих на пальто и куртках – бантики-триколоры. В толпе снуют крепкие пареньки с внимательными глазами спецслужбистов, тихо просят бантики снять: «Пока… Не дай Бог, какая провокация…»
День референдума. Ощущение невероятной ответственности – отражается на всех лицах непрерывного, густого людского потока. За весь период пребывания в составе Украины так крымчане не шли голосовать никогда.
Крым! Россия! Навсегда! / Фото Юрия Теслева
Те трагически-радостные дни февраля-марта 2014 года напоминали победные дни сорок пятого. Воссоединение Крыма с Россией спасло полуостров от большой крови, от гражданской войны, которую готов был развязать киевский режим, стало актом восстановления исторической справедливости
«Ну, вот и все. Мы дома, наконец. Улыбки встречных – словно солнце летом. И торжествующе поет скворец на ветке, вдруг набухшей скорым цветом!», «Мы – русские!» – стремился стон из душ. «Мы – русские!» – им гневно вторил разум», «До хрипоты, заблудшим и свидомым, внушали, что нельзя палить свой дом, что лучше быть ведущим, чем ведомым, и легче жить свободным, чем рабом», «Мы осознали силу слов, умноженную многократно силой духа!», «Но полной грудью мы вдыхаем мир и полной чаркой пьем вино победы», «И памятники «вежливым солдатам» на Перекоп спешим установить», «На генном уровне мы не смогли забыть: бескомпромиссно Родину любить – на вкус ошеломительное счастье!»
Поймет нас лишь тот, кто хоть раз в жизни качался на качелях судьбы: вверх – вниз, отчаянье – счастье…
Чувство Родины… оно – как крылья за плечами.