Десять лет прошло с того времени, как в шалинских краях снимались сразу два фильма
Средний Урал не отнесёшь к кинематографическим меккам, тем не менее, в прошлые годы Свердловская киностудия выпускала картины, становившиеся событием в кинематографической жизни страны. Вспомнить хотя бы «Приваловские миллионы», «Безымянную звезду» или «Зеркало для героя».
Что касается шалинцев, то у кого-то из них есть собственный опыт соприкосновения с миром кино. Ведь ровно десять лет назад – летом 2008 года на территории Шалинского ГО снимались сразу два фильма: исторический боевик «Варвара» и драма «Золото» по мотивам романа Мамина-Сибиряка «Дикое счастье». В итоге до экрана дошла лишь последняя картина, да и то в прокате успеха она не имела.
Почему «Золото» не оправдало своего названия
Режиссер Андрей Мармонтов о том, чего ему стоило экранизировать на Урале Мамина-Сибиряка
Автором единственного интервью в центральной прессе с режиссером «Золота» оказался в недавнем прошлом журналист «Российской газеты» и большой друг «Шалинского вестника» Максим Васюнов. На просьбу перепечатать часть той беседы в районке он не отказал.
— Андрей Викторович, сразу хочу сказать Вам – мне фильм понравился.
— А где Вы его видели? – удивляется режиссёр.
— В кинотеатре «Эльдар», вообще в Москве «Золото» в трех кинозалах идет.
— Это невероятно. Я был уверен, что в Москве не покажут.
Теперь удивление в моих глазах.
— Ну да, потому что, на мой взгляд, этот фильм не может идти большим прокатом. Он и не для проката снимался.
— А зачем Вы его тогда снимали?
— Ну уж точно не для того, чтобы заработать денег – я получил за этот фильм очень маленькие деньги, очень. Но почему я его снимал? Все просто – кому еще из сегодняшних режиссеров повезет поработать в жанре русской драмы?! Жанр отмирающий, жанр никому на сегодняшний день не нужный. И тут так сложились звезды, что «Свердловской киностудии» надо было снимать по Мамину-Сибиряку. Каким-то образом они на меня вышли…
— Что значит «каким-то»? Вы не знаете, как на Вас вышли?!
— Это было очень смешно. Это первая и, надеюсь, последняя работа, на которую меня позвали в «Одноклассниках». Я просто получил сообщение от редактора студии, мол, Андрей, есть такая вот история, хотели бы Вам предложить, как смотрите… А я только что закончил «Каникулы строгого режима» и думал как раз, чем дальше заниматься. И тут это предложение. Я прилетел в Екатеринбург, и как-то все покатилось. Довольно быстро начали снимать «Жилку», фильм у меня так назывался.
— «Жилка»? Это, кажется, роман «Дикое счастье» так назывался в первой редакции?
— Да, и я прекрасно понимаю Мамина-Сибиряка, мне очень нравится это слово. Я понимаю, что оно не очень продаваемое, но «Золото» – оно еще хуже продаваемое.
— А почему тогда назвали «Золото»?
— Это продюсеры назвали. Я в бешенстве. Не о золоте фильм.
— Так и «Дикое счастье» тоже не об этом. Впрочем, у вас же кино по мотивам…
— Но будем говорить честно – от Мамина-Сибиряка действительно осталось в фильме мало. Как и от сценария Олежки Богаева. Но почему я так озверел, когда узнал, что фильм называется «Золото»?! Да потому что не в золоте проблема. В людях там проблема. Вот о чем фильм! Вообще – это исследование. Я пытался исследовать, что происходит с человеком, когда у него появляется золото, то есть деньги и власть. И я готов спорить, что на каждом шаге главный герой Гордей, его играет Сергей Безруков, ведет себя неплохо. Он ведет себя правильно. Он должен защищать семью? Должен. Его плохие дяди пытаются обмануть. Он отдает долг. Они опять на него нападают. И плохие дяди поймут только одним способом – если им ответить. Гордей в картине вроде бы не совершает ничего плохого. Но в какой-то момент происходит слом. Этим мы и занимались, исследованием, попыткой понять, в какой момент меняется человек?
— Вам удалось это понять?
— Все меняется в один простой момент, когда из твоей покупки уходит целесообразность. В этот зазор влезает бес под названием гордыня. С этого момента начинает все катиться вниз. То есть, если ты покупаешь машину, то это неплохо, ты же будешь ребенка возить, жену, будет всем удобно, но ты ведь покупаешь машину не просто, чтобы ездить…
— То есть, если ты покупаешь ради понтов, то ты ломаешься?
— Ну конечно. В этот момент проявляется гордыня – ты же хвастаешься этим! И это одна из причин, почему фильм не может с успехом пройти в кино. Вы знаете, моя жена мне сказала одну фразу, это по поводу фильма «Реальная сказка», который тоже прошел не огромным прокатом, она сказала – а чего ты хотел? Чтобы люди посмотрели на себя, увидели какие они уроды и этому радовались? Здесь то же самое. «Золото» – оно ведь про каждого из нас.
— В фильме сильные актерские работы! И я считаю, что у Безрукова это одна из лучших в карьере ролей. А каков он на съемочной площадке?
— С ним работать было легко и комфортно. Один неловкий разговор был только пред съемками. Я говорю: знаешь, брат, я очень боюсь, что не поверят зрители, что ты деревенский, ты же из города. А деревня – это такая вещь, которую нельзя сыграть. Все остальное меня волнует мало, а это очень волнует. Он очень обиделся, стал рассказывать, что у него крестьянские корни, и вообще он деревенский. Ну, ладно, давай посмотрим. И когда он вышел на площадку – оказалось все отлично! Действительно крестьянские корни! Он стал понимать сходу, о чем речь.
— Другие актеры тоже безупречны. Я не хвалю фильм сейчас, но это кино, где актерские работы действительно удались! Всем веришь.
— Просто у нас был договор, что мы все делаем по-настоящему, вот и все. То есть, если мы деремся, то мы деремся. Если вы обратите внимание, то сцены экшна специально сняты не как экшн. Они сняты очень просто, бытово, по той простой причине, что, когда Серега махал дубиной, то это была настоящая дубина и бил он ей по-настоящему. И вот это ощущение настоящности шло через картину, и к этому подтягивались все окружающие. И когда я глядел, мне было не стыдно.
— Фильм снимали в 2008-ом году, а вышел он лишь в 2013. Почему до экранов картина шла столько лет?
— Это вопрос не ко мне. Это продюсерское кино. Сняли мы его быстро, за 28 смен, это очень быстро. Конечно, на сегодняшний день продюсеры дико преувеличивают бюджет картины. Бюджет был очень небольшой, особенно если учесть, что мы ничего не строили. Мы искали и нашли подходящие экстерьеры, потому что к тому моменту, когда я приехал в Екатеринбург, местная студия приказала долго жить.
— Почему не было рекламной кампании фильма?
— Это опять к продюсерам вопрос. Просто не было и все. Я ездил на два пресс-показа, на которых было по десять человек. Потом я плюнул – какой смысл в этом? Это все имитация бурной деятельности. Просто продюсерской компании необходимо, чтобы фильм был на экранах, потому что они взяли на это деньги.
— Как я понимаю, и фильм, который мы видим, это тоже продюсерский вариант?
— Верно. Мой вариант – всего час двадцать, а не два часа. Я считаю, что фильм должен быть короче. И без хэппи-энда. Но поскольку это продюсерская история – материал у нас забрали. И перемонтировали уже без меня. Удачи им и счастья!
— Возвращаясь к началу разговора, как Вы думаете, на Урале у фильма будет касса?
Это сложно прогнозировать, но на Урале, наверное, пойдут на фильм. Да хотя бы из патриотичных соображений, много ли фильмов снимается на Урале? Потому что ради картинки уральцы не пойдут – чего они там не видели? Уральские красоты для местных привычны. Так что, если пойдут, то только из-за патриотизма. Не из-за смысла, потому что никто сегодня в кино за смыслами не ходит.
«Играю роль, такую роль»
А вот впечатления десятилетней давности от участия в съёмках автора этих строк. Тогда они в силу разных причин не были опубликованы в районке, а вышли лишь в одном из региональных изданий.
Когда я узнал, что в Шалинском городском округе, неподалёку от села Чусовое, кинокомпанией «Страна» будут вестись натурные съёмки художественного фильма «Варвара», то нестерпимо заныли раны, нанесённые осколками хрупкой славы самодеятельных подмостков. Кто из самодеятельных актёров хоть тайно да не помышлял о настоящей сцене или съёмочной площадке? Опять же и материал для «Шалинского вестника» из серии «Журналист меняет профессию» не помешал бы.
Побывав на пробах, я целый месяц не брился, потому как, по слухам, отбирали лишь бородатых мужчин (как никак 13 век), и ходил утомлённый объяснениями по поводу образовавшейся растительности на моём лице. Но, как оказалось, тщетно, съёмки уже начались, и притом без меня. В расстроенных чувствах я сбрил уже довольно-таки окладистую бородку и стал вынашивать планы мести за своё несостоявшееся актёрство, но киношникам повезло, нечаянный ветер удачи развеял тучи над их головами.
В Шалинский дом культуры обратились с просьбой обеспечить съёмки полутора десятками подростков для участия в массовых сценах (кстати, за дневные съёмки платили 300 рублей, за ночные – 600, плюс горячее питание). Наслышанная о моей идее фикс, художественный руководитель ДК Наталья Сергиенко предложила прокатиться с мальчиками до Чусового. Я колебался недолго. Опять же, как уже не раз, пришли на помощь (читай – на память) слова классиков: «Мальчик, – сказал Остап, – разве он плох? Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень!».
«В этом гриме, безусловно, ты – король»
Волнения оказались напрасными. Мне без каких-либо проблем выдали рубаху ниже колен и широченные портки – остальное зависело от случая. И он наступил. Из мегафона помощника режиссёра прозвучала команда: «Актёрам массовых сцен подойти ко мне» (наконец-то меня, пусть и в числе многих, назвали именно актёром, ведь раньше, если и приходилось слышать нечто подобное, то в корне отличающееся по сути: «Ну, ты и артист!»). Из обступивших симпатичную девушку (она же помреж), вынужденную быть требовательной, строгой и безразличной к судьбе отвергнутых, было отобрано семь претендентов зрелого возраста на роль ратников вождя Мате (отца Варвары, актёр Евгений Сидихин). В том числе и я!
Усаживаюсь в кресло, гример, прищурившись, словно стрелок перед выстрелом, несколько мгновений изучает меня, затем решительно приступает к действиям: состригает баки, сужает левый висок (на это место вскоре нанесут «татуировку»), тем самым расширяя и без того обширные залысины, и начинает щедро наносить тон – черты лица становятся выразительней и жёстче.
– Вот теперь настоящий воин, – резюмирует гримёрша и направляет в соседнее кресло, где вскоре на виске появляется «тату» – символ ратника. В третьем кресле колдуют над причёской: несколько накладок, и мастер, сама довольная своёй работой и желая получить одобрения своих коллег, приглашает их для оценки – всем нравится. Я гляжусь в зеркало – так вот ты какой, средневековый воин на западных рубежах Руси!
Две предстоящих ночных смены были отведены для съемки празднования жителями городища языческого праздника Ивана Купалы. На фоне буйства эмоций и огненных бликов в уже не столь короткой позднелетней уральской ночи предстояло развиваться взаимоотношениям главных героев: Варвары – Анна Снаткина («Татьянин день»), Глеба – Сергей Мухин («Вперёд в прошлое»), Матея и его жены Дубравы – Екатерина Семёнова («Судьба»), а также соперничающих за влияние на жителей городища священника – Владимир Гостюхин («Дальнобойщики») и ведуна – Станислав Любшин («Не стреляйте в белых лебедей»).
«На заднем плане в лужу я упал»
Статус «ратника Мате» позволял надеяться на что-то большее, чем просто вождение хороводов вокруг огней костров и даже облаченье ряженого. Можно сказать, дождался. Режиссер Геннадий Каюмов (известный широкому кругу любителей кино лишь по совместной работе с Тимуром Бекмамбетовым) доверил мне в паре с ещё одним ратником и в сопровождении трёх девушек водить козу (священное животное у язычников) среди празднующих. Скотинка, взятая на прокат у кого-то из чусовлян, ни в какую не хотела разделять общего веселья. И если поначалу лишь шарахалась от хороводов и ряженых, то вскоре вообще впала в ступор и устроила лежачую забастовку. Наши попытки просто таскать её за рога волоком по площадке режиссёр пресёк в самом начале. Не впечатлила Маню (в отличие от массовки) и перспектива крупного плана.
Какое-то время придуманные нами по ходу действия трюки в стиле кнута и пряника действовали, но недолго. В конце концов, от нашей «козьей команды» требовалось лишь присутствие в кадре. Оставалось надеяться, что с ролью отставной козы барабанщика я справился успешно. Впереди ждала ещё одна ночь съёмок.
«И тут я снова выпадаю из окна»
Перед её началом помреж отвела ратников в сторону и каждому задала, в сущности, простой вопрос, который лично меня привел в некоторый трепет: «В седле хорошо держитесь?». На что я ответил утвердительно, и, по сути, не покривил душой: последний мой опыт верховой езды был четверть века назад, когда в туристическом походе мы набрели на пастухов в ночном. Тогда пьяный «ковбой» с готовностью уступил мне место в седле, а затем так угостил Серка кнутом, что он ещё долго носил меня по ночному лесу – так что чему-чему, а уж держаться в седле я тогда научился.
Прокрутив за ночь более сотни кругов в хороводе у костра, я не только научился изумительно выполнять захваты и перехваты, но и узнал от «коллег по цеху», что оказывается (!) режиссер порой не прав, чего-то не видит и где-то перегибает. Мне было не до анализа, мысленно я уже был в седле. Смекалка подсказала запастись рафинадом, за кушаком (карманов-то нет) завёрнуто было пяток кусочков. Под утро прискакал гонец от князя с приказом Мате явиться к нему с воинами.
– Костырь! – среди прочих прозвучало имя моего героя, и я, отозвавшись, потрусил к тому месту, где были привязаны лошади.
Похрустев сахарком, кобылка без каких-либо взбрыков приняла меня в седло и довольно послушно повиновалась моим не совсем уверенным манипуляциям с уздой и стременами. Тут уж я понял (на тебе, лошадка, ещё кусочек), что справлюсь и с этой задачей. Однако рассвело, и оператор сообщил о том, что «натура ушла» – на выручку князю придётся скакать в следующий раз.
Мате и Костырь
Я уже точно знал, что следующего раза у меня не будет. Надо было сдавать материал в номер. Для этого я уже поднабрался эмоций, не было лишь фото с Сидихиным. Надо сказать, что Евгений отказывался фотографироваться с массовкой, в отличие от той же Снаткиной, всегда с охотой отзывавшейся на такие просьбы. Доходило даже до того, что ночью люди обращались ко мне попозировать с ними перед объективом, мол, скажем, что мы с Сидихиным, всё одно не разобрать. Что ж, надо сказать определённое сходство между нами было.
Пришлось идти ва-банк, используя служебное положение.
– Слышь, Мате, надо бы с Костырём сняться на память, – прихватил я звезду за рукав пуховика, надетого поверх рубахи.
– Давай потом, – поморщился знаменитый актёр.
Но я уже понял, что сопротивления не будет. Оставалось лишь найти того, кто щёлкнет спуском на мыльнице. Наудачу рядом оказался шалинский школьник Кирилл Нечаев (в будущем солист группы N.E.V.A. прим.)
В те две ночи стало очевидным то, о чём мог только догадываться: атмосфера в кинематографическом мире сродни любому производственному процессу, а за экранной легкостью лежит труд, требующий не только одарённости или, по крайней мере, таланта, но и большой отдачи физических, моральных сил, а то и просто терпения. И что кроме команды: «Внимание, мотор!» не менее желанна и значима другая, звучащая из уст режиссёра: «Снято! Всем спасибо!». Что ж, и вам спасибо!
Дмитрий СИВКОВ.